|
Наше соавторство началось с двухместной палатки, котелка да общей миски, лэптопа вскладчину и одной фамилии на двоих.
Вскоре после свадьбы, собравши эти пожитки, мы отправились народничать в сельскую школу.
Хотели куда-нибудь на Север — такое и попалось объявление, приглашавшее в некий Лах-ден-пох-ский район, обнаруженный нами на карте по соседству с Финляндией
КАРТА ОБЕЩАЛА красоты ладожских шхер и белые ночи, но умалчивала о том, что сдвинувшаяся на запад граница отрезала от Суоми «Утраченную Карелию». Оказавшись в этом депрессивном регионе, который постепенно утрачивается и Россией, мы занялись поиском меркнущих огоньков местной культуры. В сенях деревянного домика районной библиотеки нами был спасен никем не читаный том Шпенглерова «Заката Европы» — прямо с сиротского лотка списанных книг.
ЕВРОПА И ПРАВДА закатилась здесь, среди разрушенных кирх и запустевших хуторов. Эта общая для Приладожской Карелии картина еще не дописана — как, например, в заповедном советском поселке, где до сих пор под новые захоронения делят могилы поредевшего лютеранского кладбища.
Перекапываемому сельскому погосту и посвятили мы свое первое эссе. Написанное в четыре руки произведение нашло место на электронной страничке столичного литературно-общественного альманаха, откуда началось его самостоятельное распространение по Сети. А вот на публикацию в муниципальной районке никаких шансов не было, так что ради встряски местного сообщества пришлось заняться самиздатом.
ОДНАКО ОТ ОБЗАВЕДЕНИЯ собственными диссидентами затрясло сельскую администрацию, которую мы также не обошли своей распечаткой. Посреди урока нас вызвали к директору. Представитель власти потрудился не только пройти до школы изрядную сотню метров разбитой дороги, но и прочитать наш труд: листок, врученный ему накануне, был испещрен пометками. Для начала он выполнил фигуру отстраненного официоза, неожиданно предъявив удостоверение.
— Что вы, Василий Иванович? — удивились мы.
Чиновника переполняло осознание нашей вины:
— Это никуда не годится! Такую грязь вылили…
— Что есть, о том и пишем…
— Ну… у нас всегда принято было, — вспомнил чиновник комсомольское прошлое, — чтобы статья заканчивалась положительным предложением. В чем ваше положительное предложение?
— Наше положительное предложение — прекратить вандализм.
— Какой вандализм? Что вы вообще о ситуации знаете, когда недавно приехали! Вы хоть слышали, какой у нас здесь два года назад ураган прошел? Сколько леса попадало… Вот и кладбище пострадало. Так что надо было не писать вот это все… — тут Василий Иванович поморщился, — а действовать. Организовали бы субботник, например.
Нам оставалось лишь удивляться карельским ураганам, весьма избирательно искореживающим именно финские да шведские надгробия, а взамен выброшенных в топкую низинку костей приносящим на их место новые, с венками и пластиковыми стаканами. Если, конечно, страшной силы ураган просвистел не в головах.
МЕЖДУ ТЕМ рационализаторские идеи субботником не ограничились. Писать следовало или о плохих дорогах (за которые сельская администрация никак не в ответе, но сильно переживает), или
(ну конечно!) лучше требовать восстановления сожженного в Зимнюю войну железнодорожного моста. Кто, если не мы?
— Заходите, может, подскажем еще идею. И все, что напишете, — по?отечески заключил он, — приносите сначала на проверку…
— Это что, цензура? — серьезность разговора оказалась вдруг под угрозой ввиду наших улыбок.
— Почему цензура? Просто надо направить свои мысли в нужную сторону…
Несколько нахмурившись на смешливую молодежь, чиновник снова уставился на распечатку:
— Вот вы здесь пишете: «революционная горячка давно схлынула, идолы сменились, и новые истуканы не требуют таких кровавых жертв». Вы кого, — он многозначительно поднял глаза к двуглавому президентскому портрету, висевшему на стене в директорской, — идолами называете?
ТУТ НЕ ВЫДЕРЖАЛ И САМ директор, все это время маятником ходивший по кабинету:
— Василий Иванович, я вам как филолог скажу: это эссе, оно предполагает насыщенность художественными образами. «Идолы» — иносказательное выражение.
Недоверие властей сменилось задумчивостью. Вставая и прощаясь, они изрекли:
— Подумайте над моими предложениями. А про идолов проверю в словаре.
Через некоторое время нашу историю уже слушали в редакции независимой региональной газеты «Ладога-онлайн».
Главный редактор, при появлении которого иные чиновники кричат: «Кто пустил сюда Луговского?!», а иные спасаются бегством, умилился:
— Ребята, вы напоминаете меня в молодости!
И предложил нам стать
корреспондентами «Ладоги».
Роман и Дарья Нуриевы
"Журналистика и медиарынок", № 10, 2012 |
Чиновника переполняло осознание нашей вины: - Такую грязь вылили…