Журналистика и медиарынок

О России много говорят и спорят в Таджикистане.
Связывают две страны теперь не только общая история, но и выезжающие в Россию на заработки более миллиона таджиков в год. считается, что таджики в России — самые тихие и безответные из мигрантов. Безответность взрослых порой трагически сказывается на судьбах их детей

Ирина Умарова начала журналистскую деятельность на государственном радио «Голос Душанбе» в Таджикистане редактором русского вещания.
Вела на телевидении авторскую программу «События. Факты. Комментарии».
По приглашению Международной организации по миграции возглавляла журнал «Мигрант», где в качестве главного редактора проработала два года. Имеет более десяти международных наград.
В 2010 году вошла в рейтинг лучших центрально-азиатских журналистов, освещающих права человека по версии Британского института по освещению войны и мира (IWPR).
Последние три с половиной года живет в Самаре. Сотрудничает с российскими интернет?
порталами: «Соотечественники», «ЭтноИнфо», «Союзная газета»

Заступница Лена

В Самарской области произошeл вопиющий случай: русская женщина, мать двоих детей, у всех на глазах избила 10-летнего таджика, обзывая его «чуркой». Никто из «своих» не вступился. Зато из числа «бывших соотечественников» за мальчика заступилась Елена Малышева, настроенная на то, чтобы довести дело до конца — наказать обидчицу за рукоприкладство и разжиганье межнациональной розни.

Волей судьбы вот уже пятый год, как Елена переехала на постоянное место жительства в Самарскую область. Теперь она живет и работает в маленьком городке Рощинский.

Говорит, что городок красивый и такой же зелeный, как родной город Душанбе. Городок — военный, 80% приезжие из всех уголков СНГ. Всегда казалось, что здесь дружно живут люди разных национальностей. Особенно много в последнее время здесь можно увидеть контрактников из Таджикистана. Их семьи, жены и дети, волей судьбы тоже здесь.

Хуже пьяного мужика — только пьяная женщина. Вернее сказать, и тот и другая — зрелище малоприятное, тем более, когда, сидя на скамеечке с банками пива в руках, и без того уже изрядно выпившая семейная пара возится со своими детьми, что-то невнятно бурча в ответ на детский лепет. Потом вдруг женщину прорывает, и она кричит, чтобы «чурки» не играли с еe детьми. Через несколько минут избивает мальчика, который якобы на детской площадке (во время игры) толкнул еe чадо.

Мальчишка даже не пытается оправдаться. Как она кричит и что при этом произносит, шокирует всех. Никто даже не пытается помочь мальчонке. Лена пытается утихомирить обидчицу из окна. Потом выбегает на улицу и начинает оттаскивать этот пугливый комок детского тела от взбесившейся пьяной женщины.

Моя хата с краю

Во дворе общежития № 6, где всe это происходило, живeт немало таджиков. Никто не вышел и никто не защитил ребeнка. Проходившие мимо родители тоже были равнодушны(!). Дежурной по общежитию был вызван наряд милиции, который приехал на место происшествие вместе с инспектором по делам несовершеннолетних.
К тому времени пьяная парочка уже переместилась к себе домой. Родители 10-летнего мальчика наотрез отказались написать заявление об избиении их ребенка. По словам соседей, семья боится последствий, мотивируя, что они «не на своей территории». Может, поэтому так часто можно услышать в адрес таджикских гастарбайтеров прозвища: «джамшуды, равшаны и чурки»?

Лена написала заявление в милицию от своего имени, звонила в Самару, консультировалась с юристами, но, к сожалению, как ей объяснили, заявление должно поступить от самих родителей несовершеннолетнего. Родители наотрез отказались писать заявление и просили их больше не беспокоить.

Никто не мечтал быть дворником

Когда мы проводили опрос среди детей и подростков мигрантов поселка, выяснилось, что многие чувствуют себя выброшенными из жизни общества.

Тахмина, 16 лет: «За весь год с девчонками из класса не с кем так и не подружилась. Меня никто не обзывал, но я чувствовала себя «белой вороной»».

Алишер, 18 лет: «Учусь в кулинарном техникуме, перешeл на третий курс. Не хочу хвастаться, но я некоторых своих (таджиков) в техникуме «крышую», то есть даю им «поддержку», чтоб никто не обижал, всякое бывает».

Мария, 17 лет: «Мы переехали, когда папу по службе перевели из Таджикистана в Россию. Мама таджичка, папа русский, но по моей внешности видно, что я азиатка. Не скрою, мне тоже приходилось слышать очень обидные слова в свой адрес, даже произносить их не буду».

Сарвиноз, 18 лет: «Когда смотришь на местных жителей, кажется, что все они ненавидят тех, кто метет дворы, продавцов на рынках. Разве кто-то мечтал стать дворником или продавцом на рынке?! Всех нас жизнь заставила вдали от родины терпеть эти унижения».

Вместо послесловия

Прошло полтора года. Мне удалось поговорить с матерью того самого мальчика. На мой вопрос: неужели у вас не защемило сердце, когда ребенка избивали и обзывали, она ответила, что боялась последствий и продолжения истории. «Мы тут чужие, и один Аллах знает, что могло прийти в голову такой неадекватной женщине».

По ее словам, на тот момент у мужа-военного подходило время очереди на получение квартиры. Может, родители не хотели себя связывать судебными дрязгами. Четыре месяца назад они уехали в Подмосковье. Виновница происшедшего в конце концов была выселена из общежития за нарушение правил проживания.

Ирина Умарова

"Журналистика и медиарынок", № 02, 2013