Журналистика и медиарынок

Помните сказку, где герой тяжело болел и мучился оттого, что долго хранил в тайне важные слова? Царский парикмахер был единственным, кто знал, что у его господина ослиные уши.
Тот прятал их под шляпой. Брадобрею было запрещено разглашать тайну под страхом смерти. После долгих мучений, сжигаемый нетерпением поделиться новостью, он вырыл в земле ямку и доверил секрет земле

В чем заключается миссия журналиста? Уверена — говорить правду. Я пришла в журналистику, чтобы помогать. Помогать тем, у кого зимой в квартире +10, у кого пол проваливается, кого обидели несправедливо и выставили на задворки жизни. В редакцию звонят часто, просят помощи и внимания. Мы выезжаем, разговариваем, на нас вываливается ворох простых человеческих проблем. И пенсия маленькая, и лекарства подорожали, а управляющая компания совсем совесть потеряла, горячую воду отключила, а ремонт не делает.
И после наших репортажей воду включают. Как правило. И собачек бездомных забирают, про которых мы в сюжетах рассказываем...
Это действительно ощущение радости.
Делать что-то важное, нужное. Не льстишь, не красуешься, играя словами. Просто помогаешь.

Людям о людях

Мой первый опыт работы со словом — печатная журналистика. Редактор газеты, куда я устроилась работать после вуза, человек замечательный, благородный и преданный своему делу. Эта женщина внушила мне уважение к профессии. Журналист — это гражданин, человек с обостренным чувством справедливости, который говорит правду. По ее словам, ничего не может быть лучше профессии корреспондента, всегда быть в курсе событий, беседовать с интересными яркими людьми, докапываться до истины.

Как непросто сейчас живется газетам — со всех сторон раздаются жалобные вопли журналистов. Финансирование урезали, рекламодатели вслед за читателями сбежали в Интернет. Сотрудники плавно перетекают из одного издания в другое, тщетно пытаясь найти для себя приемлемые условия. Редакции идут на разные хитрости, зазывая корреспондентов. В качестве приманки часто выступают микроволновка и холодильник в офисе — предел мечтаний провинциального журналиста. И это издания, которые живут в основном за счет господдержки и благодаря средствам от публикуемой рекламы.

Да, такие газеты читать сложно, часто — просто невозможно. Полосы, забитые пресс-релизами, каменные лица чиновников на каждой странице в разных ракурсах и что-нибудь еще жутко неинтересное, скучное, навязчиво-рекламное и совершенно неподдающееся восприятию. Я бы выделила три основных категории газет в городе, сделав акцент на их цветовой гамме. Желтая пресса — федеральные бренды со скандальными звездными историями, дополненные региональными вкраплениями желтизны. Черная пресса — городские толки и пересуды. И серая — официозная пресса.

Но тем не менее все эти СМИ имеют поддержку. А что же делать тем, у кого ее нет?

Сегодня мало кто говорит о судьбе социально ориентированных изданий. А ведь им приходится сложнее всего.

Газета, в которой я работала, рассказывала о политической жизни, жизни гражданского общества и деятельности общественных организаций города и области. В центре внимания, конечно же, — человек, обычный житель Твери, чей-то сосед или чья-то соседка, коллега по работе, приятель, знакомый. Конечно, не обходилось и без рассказов о культурной жизни областной столицы, и давно полюбившейся читателям кулинарной странички.

Я поняла: чем дальше уходишь от стандартных тем, газетных клише, тем больше вероятности получить приятный сюрприз. Иногда, конечно, приходится видеть не совсем то, что хочется. Позитивный материал оказывается с горчинкой. Часто темная сторона преобладает и перекрывает свет. Появление проблемы — это лишь повод для ее решения.

Жители районов города, про которых мы старались писать больше, не избалованы вниманием журналистов. Это милые, искренние и открытые люди, которые с радостью рассказывают о себе, о своем деле, которому посвятили жизнь. Помню, директор художественной школы, несмотря на каникулы, выделила время для беседы, пригласила учеников. Они с радостью общались со мной, позировали для фотографий в газету. А потом с нетерпением ждали, когда выйдет номер. Потому что хотели увидеть там свои лица, прочитать слова, посвященные им. Это нормально. Именно их веселые лица должны украшать газетные полосы. Здорово, когда каждый может стать героем статьи, рассказать, чем живет он и его улица, поселок и микрорайон. Каждый может поведать о своих радостях и успехах, поделиться своими проблемами и заботами. Приятно рассказывать людям о людях. Знаешь, что всегда найдешь отклик. Знаешь, что газету обязательно купят и прочитают. Очень часто приходится принимать теплые слова благодарности от импровизированных звезд газетных полос. И тогда приятно вдвойне.

Реклама в этой газете — явление редкое. Рекламодатели неохотно идут в социальную сферу, считая ее малоприбыльной. Возможно, выход — приобретение хорошего рекламного агента, но для маленькой редакции это неподъемно. Волонтеров на горизонте не наблюдалось. Так что средств едва хватало, чтобы оплатить услуги типографии и выдать зарплату немногочисленным журналистам. Издание существует и по сей день, и развивается. Во многом благодаря энтузиазму главного редактора. Ее свежие идеи не позволяют газете исчезнуть.

Журналист или пиарщик?

Потом было телевидение с его бешеным темпом. Мы делали новости. Нам все время твердили: вы же новостники, вы должны искать что-то горячее!.. Работали на два канала одновременно: аналоговое ТВ и цифровое. Тридцатиминутный, обновляющийся несколько раз в день новостной выпуск мы заполняли втроем. Это был тот случай, когда количество важнее качества материала. Когда твой план — два сюжета в день, у тебя не остается времени, чтобы тщательно продумать план истории, видеоряд. Главное — все успеть и не сорвать съемки коллег. Не задерживать оператора и вовремя вернуть его на базу, потому что через полчаса он едет снимать коммерческий сюжет, и это гораздо важнее, чем новости.

А между тем на всю редакцию только две машины, которые возят авторов нескольких программ, журналистов новостного отдела и менеджеров. Приходится выкручиваться, успевать везде, часто жертвуя качеством.

Телевидение — это команда, это веселый сплоченный коллектив. Но это и большая ответственность, которая по сравнению с газетой увеличивается в несколько раз. Ты отвечаешь не только за свои действия, но и за работу режиссера монтажа, координируешь действия оператора, тебе даже приходится заниматься логистикой. И если кто-то из команды допускает ошибку, ответственность за нее полностью ложится на твои плечи.

Никто и спорить не будет, что авторские сюжеты гораздо интереснее тех, что подготовила пресс-служба областной или городской администрации, Думы и Законодательного собрания. Последние вообще воспринимать сложно, даже сильно переработанные. Но весь этот официоз, к сожалению, входит в обязательные пункты программы.

Шеф-редактор новостей, очень порядочный человек, — надо сказать, что мне везет с редакторами, — уже давно смирился с тем, что выпуск наполовину состоит из «приносных» сюжетов. «Есть профессия пропагандист и агитатор... Это мы... Журналист — это другое... Я с ними незнаком». Вот его позиция. Видимо, когда снимаешь с себя бремя обязанности настоящего журналиста, жить становится чуть легче.

В Твери пять телеканалов.
Все хором говорят про одно и то же, точнее, про одного и того же. Языком пресс-служб.

Что касается тематических программ, то на местном уровне — в основном это грубая незавуалированная реклама. Возможно, телевидение могло бы быть креативнее, если бы его наполняемость не была связана с окупаемостью. В нашем случае каждая программа обязательно должна иметь рекламный характер.

Торговец текстами

Я хотела услышать от своих друзей-журналистов и не связанных с этой профессией людей, считают ли они журналистику проституцией? К сожалению, ответ был однозначным. Правда, один из респондентов сказал: «Если журналистика выполняет функции проститутки, то это еще не значит, что все журналисты — проститутки». Может, он просто не захотел показаться некорректным?

В нашем обществе прочно укоренился образ продажного писаки. Возникают ли подобные ассоциации у представителей других культур и стран? В Европе, на-пример, верят в правдивость слов СМИ. Проиллюстрирую. Знакомая, которая давно живет в Германии, получила там среднее и высшее образование, безоговорочно доверяет немецким СМИ. «Папа римский сложил свои полномочия, неужели это возможно?» — удивилась она, просматривая новостную ленту. «Может, это очередная утка наших СМИ?», — предположила я. «Нет, я читаю немецкий источник, я доверяю немецким журналистам».

Почему мы потеряли доверие к СМИ? Может быть, потому, что нам перестали говорить правду? Газеты пестрят словами из пресс-релизов, а с экранов нам читают текст, подготовленный аппаратом губернатора об очередной инспекционной поездке в район.

Случай

Будь то газета, журнал или телевидение — формат медиаресурса, в котором ты трудишься, не столь важен. Главное — то, для чего или для кого ты это делаешь.

Это событие произошло год назад. На площадь к областной администрации вышли инвалиды. Они пришли с петицией к губернатору, просить возвращения социальных льгот. Деньги, которыми заменили льготы по коммуналке, не покрывают расходов за квартиру. В нашем регионе разница оказалась колоссальной. Оставаться дома было уже невозможно. Человек 100 старичков.
У дверей главного здания города. Полиция подтянулась. Позор.

Люди говорили охотно, открыто, не боялись камеры, а чего им бояться? Дескать, пусть все знают, что происходит, по телевизору покажут. Были еще две девочки из газет, больше никого из СМИ. Редакторам заранее поступили звонки. А нам запретили post factum. Надежда на то, что сюжет поставят в новостной выпуск, у меня все-таки была. Все же не государственный медиаресурс.

Удалось получить комментарий министра соцзащиты, которая вышла к инвалидам, чтобы разъяснить их права. «Наша позиция — держаться в рамках федерального закона», — бодро начала она. Потом монотонное однообразное повторение текстов пресс-релизов. Много-много слов, уже давно лишенных смысла. «Будем собираться», «будем думать», «будем решать». Кажется, ей никто и не поверил.

Даже комментарий чиновницы не спас сюжет. Как только нашу съемочную группу заметили у администрации, раздался звонок гендиректору канала. Могу предположить, что ему было сказано. Грядущие выборы, правительственные контракты и пр. Только те пожилые люди, что стояли у микрофона и говорили, были уверены, что про их горе узнают. Может, подрежут пленку, по-кромсают, но расскажут про них.

Мы не сказали ни слова, значит — соврали. Как стыдно перед ними. Нужно ли скрывать? Что скрывать, когда полгорода видели толпу народа у администрации, когда представители власти оправдывались перед журналистами. Ближе к вечеру в одном местном информационном агентстве появилось несколько строк, посвященных митингу, и пара фотографий с места событий. А нам, получается, не хватило на это смелости. Зато контракты останутся, и лица властьдержащих повсюду. Только некому уже будет смотреть на них.

А в той сказке про тайну — из ямки вырос тростник, который прошептал всему миру, что у царя ослиные уши.

"Журналистика и медиарынок", № 07-08, 2013